Live and let live
Портрет усталости.(03-03-2004, вечер)
Большая-большая голова с трудом держится на тонкой длинной шее, раскачивается из стороны в сторону, напевно гугукает и силится удержаться на месте.
Серо-зеленые, как неживой камень, глаза подслеповато щурятся вдаль, пытаясь что-то разглядеть, увидеть, зафиксировать слабой сетчаткой.
Мозг ленится думать, вспоминать, запоминать, выводить суждения и анализировать прошедшее.
Позвоночник напоминает о себе скрипом несмазанных креплений, а ноги традиционными зимними отеками.
Организм сутул и понур,
обвиняюще кричит мне:
Доколе ж, Катилина…?!(с)
И я понимаю, что не стоит себя насиловать и пытаться изложить тут пробежавшие за вечер мысли. Право же, они не стоят такого самопожертвования.
Большая-большая голова с трудом держится на тонкой длинной шее, раскачивается из стороны в сторону, напевно гугукает и силится удержаться на месте.
Серо-зеленые, как неживой камень, глаза подслеповато щурятся вдаль, пытаясь что-то разглядеть, увидеть, зафиксировать слабой сетчаткой.
Мозг ленится думать, вспоминать, запоминать, выводить суждения и анализировать прошедшее.
Позвоночник напоминает о себе скрипом несмазанных креплений, а ноги традиционными зимними отеками.
Организм сутул и понур,
обвиняюще кричит мне:
Доколе ж, Катилина…?!(с)
И я понимаю, что не стоит себя насиловать и пытаться изложить тут пробежавшие за вечер мысли. Право же, они не стоят такого самопожертвования.