Изголодавшись по живому звуку,

по сероглазым дням каштановых цветов,

я принимал, как данную мне муку

ту жизнь и тяжесть тех оков.

И тех цепей невидимые звенья

вонзались дикой болью в кисть,

я понимал – не избежать забвенья,

и все миры во мне в один слились.

Я знал, что я кричу напрасно,

что крик мой все сочтут за смех,

я – шут, и все давно всем ясно –

я не могу страдать, страдание есть грех.

Мне не дано быть понятым друзьями,

мне не дано быть понятым тобой,

но я хочу, чтоб вы хотя бы знали,

что я живу, что я еще живой.

Автор: Дмитрий Романов